На знаменитой фотографии с полураскуренной сигарой в правой руке работы известного в те времена брюссельского фотографа Бернара Нейта Бодлеру 43 года.
Эксперты аукциона Sotheby’s утверждают, что оттиск, имеющийся в их распоряжении, был сделан для поэта сыном фотографа Шарлем Нейтом между маем 1864 и началом 1866. Ориентировочная цена лота № 68 4 000 - 6 000 €.
Великий французский поэт на этом портрете выглядит старше своих лет – до смерти от сифилиса мозга осталось всего три года.
Сама собой возникает метафора: этот человек сжигал свою жизнь в огне наслаждений, восторгов и страданий с тем же чувством, с каким завзятый курильщик выкуривает дорогую сигару, смакуя, как последнюю в жизни.
Вот описание этого дагерротипа из альманаха «Надгробье Шарля Бодлера, n II» (1896 год):
«Это подлинный Бодлер его последних дней, гордый, с мощным лбом и опустошенным взглядом, с откинутыми волосами, развевающимися вокруг шеи. Взгляд жёсток и взыскателен, губы, выражающие горечь, со следами раны, нанесенной саблей, вокруг двойная борозда глубоких морщин».
Вообще табачного – и не только – дыма в поэзии Бодлера очень много. Под «не только» я подразумеваю опиум и гашиш, впечатлениям от курения которых посвящена целая книга стихов в прозе поэта – «Искусственный рай».
И если у Бодлера нет стихотворения, непосредственно посвященного курению сигар, есть восхитительный сонет «Трубка», в котором мастерски расписаны все прелести курения табака.
La Pipe
Je suis la pipe d'un auteur;
On voit, à contempler ma mine
D'Abyssinienne ou de Cafrine,
Que mon maître est un grand fumeur.
Quand il est comblé de douleur,
Je fume comme la chaumine
Où se prépare la cuisine
Pour le retour du laboureur.
J'enlace et je berce son âme
Dans le réseau mobile et bleu
Qui monte de ma bouche en feu,
Et je roule un puissant dictame
Qui charme son coeur et guérit
De ses fatigues son esprit.
Я - трубка артиста. По выражению моего абиссинского или кафрского лица, видно, что мой хозяин великий курильщик.
Когда он переполнен скорбью, я дымлю как хижина бедняка, где готовят еду в ожидании возвращения труженика.
Я обволакиваю и укачиваю его душу в подвижной голубой сетке, которая поднимается из моего огненного рта.
И я проливаю мощный бальзам, который очаровывает и излечивает его сердце от усталости его духа.
Очаровывает и излечивает его сердце от усталости его духа.
Так описал действие табака на человека великий поэт Шарль Бодлер.
Можно, наверное, сказать, что табак был для поэта, наряду с вином и сладострастием, по названию его главной книги, одним из «цветков зла».
Одна поправка «Цветы зла» не очень точный перевод французского «Les fleurs du mal», потому что le mal по-французски одного корня со словом maladie – болезнь, и перевод «Больные цветы» или «Цветы недуга» был бы по смыслу точнее.
«В здоровом теле – здоровый дух! А что может быть скучнее здорового духа» заметил как-то Томас Манн, имея ввиду и Шарля Бодлера, хотя речь в его эссе шла о Ницше и Достоевском.
Болезнь как инструмент становления человеческого духа – так ставился вопрос Томасом Манном явно по следам творчества французского поэта.
И табак был для Бодлера, без сомнения, одним из его сладостно-болезненных цветков.
Недаром на одном из 15 имеющихся у человечества фотопортретов в его руках дымится сигара…
_600x300_4dd.jpg)
