Среди любителей сигар было немало выдающихся творцов — писателей и поэтов, музыкантов и композиторов, художников и философов. И сказать о сигарах у них получалось как ни у кого.
Складывая слова в романы и стихи, подбирая оттенки для полотен, сочетая ноты для мелодий, одаренные люди вдохновлялись окружением, в том числе и сигарами. Потребление табака отразилось не только на экономической карте мира — оно нашло свое отражение в культовых литературных произведениях. Как говорил Виктор Гюго, «табак — это особенное растение, которое превращает все тайные мысли в мечты». Неформальный лидер французского романтизма, его теоретик и практик, знал о мечтании побольше многих. Может потому, что некоторые мечты Гюго были явлены наяву: если верить мемуарам, Виктора также вдохновляли многочисленные любовные связи. А любовь и сигара — не это ли и есть романтика?
Видные деятели посвящали сигарам и описанию своего увлечения немало строк, считая свое увлечение важной частью творчества. «Хорошая сигара — это искушение!», по словам Редьярда Киплинга, «певца британского колониализма». Виски и сигары (табак), благодаря своим дезинфицирующим свойствам, сыграли немалую роль в успехе колониальной политики Великобритании. Впрочем, как показывает практика, с сигарой и бутылкой виски в руках многие вещи делаются проще…
Язвительный Марк Твен считал сигары очень важной частью своей жизни — они влияли на его работу и восприятие мира. Как он сам писал, табак он попробовал еще «в юношеские годы, когда начал жевать табак, став экспертом по закладыванию его под язык». Уже позже писатель «познал все прелести курительной трубки». Но он мечтал попробовать настоящую кубинскую сигару. Когда бюджет Твена позволил это, он не отказывал себе в удовольствии: «Курил я их много, переключаясь в течение дня с гаван на трубку». Интересно, что вкусы красноречивого писателя в выборе сигар напрямую расходились с общепринятой оценкой качественного табака. «До меня дошло, что мне чего-то недостает в гаванской сигаре. Она не совсем оправдывала мои юношеские ожидания. Я обнаружил, в конце концов, что так называемые «наихудшие сигары» являются для меня лучшими. Я нахожу, что сигара, является лучшим вдохновителем для пера, и, в моем особом случае, не наносит никакого вреда здоровью» — писал Марк Твен.
Не отличилась вкусами от мировой и российская культурная прослойка. «Солидные господа и пастор сели за карты, курили гамбургские сигары и потягивали некрепкие пунши, а остальное все немилосердно плясало» — пишет Николай Лесков в своей повести «Островитяне». Историческая Германия уже тогда была локомотивом Европы и немецкие сигары импортировалось во многие страны.
Описывая быт того времени писатель ценил качество и не расставался с сигарами почти никогда. Гончаров действительно просто обожал сигары, пробовал и привозил их отовсюду, где бывал, параллельно собирая аксессуары для курения со всего света. Писатель старался путешествовать так, чтобы составить свою «сигарную карту мира», поэтому Гончарова справедливо можно назвать первым русским афисионадо-путешественником. Он упоминал в своих письмах: «Нет сносных сигар, вся Австрия, благодаря монополии, курит какой-то навоз. В утешение себе я купил табакерку и табаку...». Яркое подтверждение этой страсти Гончарова — один из его портретов кисти Ивана Крамского, где писатель изображен с сигарой. Любопытно, что и сам художник был тоже любителем сигар, чему прямое доказательство также его портрет работы Николая Ярошенко, где Крамской написан с сигарой в руке. Получается портрет одного афисионадо, написанный другим афисионадо.
Неповторимый аромат и вкус табака во всей его объемности и многогранности дарит только качественная сигара. Это своего рода произведение искусства — искусства гедонизма, эпикурейства и эвдемонизма. Как завещают великие умы и ценители сигар.