После Наполеона Бонапарта Прекрасная Франция стала совсем не той, что была до него. Куртуазное рококо в ее облике сменил величественный ампир, напоминавший о грандиозности готической эпохи и древнего Рима.
Но главный подарок Императора Франции – это не подавление якобинских бесчинств, не победы Великой Армии на поле боя, не гражданский Кодекс, по которому Франция живет по сей день, и даже не то, что после голодного революционного десятилетия он наконец-то просто накормил своих сограждан обычным хлебом досыта …
Главный подарок Наполеона французам – имперская мечта, ради которой стоит жить и за которую можно легко идти на смерть (сейчас это иногда называют возможностью подняться по социальной лестнице).
…А ещё – сигара, и об этом не так часто говорят и даже далеко не каждый знает.
Да, никто иной как Наполеон Бонапарт ввёл сигары в повседневный обиход французов – от маршалов до простых лавочников. До того как полки Великой армии в 1809 году взяли испанскую Севилью с ее ставшей знаменитой на весь мир после «Кармен» Мериме королевской сигарной фабрикой, принадлежавшей испанским Бурбонам, в моде у французских курильщиков была только трубка. Сигары же во Франции были попросту не слишком известны и практически недоступны.
Севильское открытие Наполеона Бонапарта стремительно приобрело популярность в солдатской и офицерской среде, начав своё победоносное шествие по Империи, включая ее дальние колонии. Дошло даже до того, что в действующей армии был введен запрет на курение сигар в ходе сражений, по причине того, что французские воины, не понимая, выйдут ли они из очередного боя живыми, смаковали свою сигару с горькой и в то же время величественной мыслью о том, что она может оказаться последней. Сигары постепенно занимали место курительных трубок и вместе с наполеоновской Великой Армией (La Grande Armée) завоевывали новые пространства.
Только благодаря захвату Наполеоном сигарной фабрики в Севилье один из наполеоновских офицеров, побывавших с императором и в России, Анри Бейль, известный всему миру как автор повестей и романов под псевдонимом Stendhal (Стендаль) смог сказать: «J'écris comme on fume un cigare» – «Я пишу так, как выкуриваю сигару».
Наполеон восстановил в Империи государственную монополию на табак, которая была упразднена в результате Великой Французской революции, хотя именно высокая цена на него и была одним из актуальных поводов всенародного восстания.
Да, Бонапарт проиграл Испанскую кампанию, но в ее итоге сигара завоевала его Империю. А примерно к 1830 году, к началу правления «короля всех французов» Луи-Филиппа, сигара во Франции становится неотъемлемой частью светской жизни парижских салонов. Если курение трубки было связано с шумными кабачками, где обычно отдыхали пьяные матросы, вернувшиеся из далеких морских странствий, наслаждаясь обществом легко доступных девиц, то сигара становится символом парижских денди во главе со знаменитым законодателем французской моды, сыном наполеоновского генерала Альбера Гаспара Гримо графом Альфредом д’Орсэ, чье имя станет нарицательным также как имя его английского старшего современника Джорджа Браммела. В Париже возникают тайные курительные общества, где изысканные франты собираются раз в неделю, чтобы, утопая в сигарном дыме, обсуждать новости политики, искусства и светской жизни.
Время правления Луи-Филиппа – это приход царствования Сигары. Именно сигара придавала воинственный вид этой вполне миролюбивой эпохе, которую Эрнест Ренан сравнивал в веком Антонинов. В 1830-е годы публикуются трактаты об «искусстве жить» (savoir-vivre), один из который посвящен умению правильно курить сигары. Бальзак делает курильщицей «дорогой гаванской сигары» (le précieux havane) главную героиню своей «Златоокой девушки» (La Fille aux yeux d'or).
Парижские денди создают личные коллекции дорогих сигар, а Жорж Санд, которой сигара придает ещё больше мужественности, чем мужские брюки, как-то просит своего верного поклонника Флобера сходить за сигарами в La Civette на площадь Французского театра. Там же, столетие спустя, можно было встретить ценителей сигар, которые долго крутили пальцами и обнюхивали только что приобретенный экземпляр, прежде чем закурить его, сев с чашечкой кофе за столиком ближайшего уличного кафе, чтобы показаться соседу большим знатоком вопроса, чем он сам.
И, наконец, в 1845, за три года до следующей Французской революции, Проспер Мериме создает бессмертный образ безумной цыганки Кармен, опьяняющейся густым ароматом настоящей сигары – незадолго до начала повествования работницы той самой Севильской сигарной фабрики, которую ограбили наполеоновские гвардейцы за три с лишним десятка лет до того…
От редакции: У швейцарского бренда El Septimo в линейке Emperor Collection есть неплохая сигара Napoleon Maduro (Royal Salomon, RG 55 x 228 мм), которая под бокал Courvoisier Napoleon, настроит вас на правильное понимание вышеописанного.
_600x300_4dd.jpg)
